Спасибо папе, что однажды он прикрыл лавочку. Прямо сказал, что ему осточертело, он устал от того проходного двора, в который превратилась наша квартира. Все, с него хватит. Больше никаких длительно пребывающих гостей. Тем более пациенток. Баста, карапузики, кончилися танцы. Хватит. Понятно, был скандал, но маме пришлось согласиться. Очень тогда на всех нас обиделась, что мы с отцом и сестрой такие вредные, ленивые и жадные. Мне что, жалко девочку в комнате приютить?! Жалко ей мои украшения отдать потому, что ребенок умирает от лейкоза?! Да, жалко. Да, блин, жалко! И в комнату свою я пускать не хочу. У погибающего от лейкоза ребенка в городе много родственников, идите туда. Но не к нам.
Пока жила с родителями, приходилось много чего терпеть. Единственным утешением служит тот факт, что годам к семнадцати я перестала сохранять лицо и притворяться, будто мне нравятся навязанные матушкой дети. Я уже не скрывала свое к ним отвращение. И всячески саботировала выполнение всех их просьб.
Когда я переехала в отдельное жилье, кое-кто решил, что можно по-простому время от времени забегать ко мне. Ну, по старой памяти. И эти товарищи были очень удивлены, когда их всех послали. Ибо нефиг.
Нет, я понимаю, помогать надо. НО! Нельзя превращать дом ни в филиал больницы, ни в постоялый двор. Понимаю, что живу в центре, и ко мне удобно забегать, если сами устали, или ребенок хочет какать.

Тем более у меня нет времени на светские беседы. Я вежливо отвечу на приветствие и уйду дальше по своим делам.
ЗЫ. Блин, ну и похудела же она...

ЗЫ 2. Все мамины бывшие пациентки знают меня в лицо, и при встрече лезут с общением, я же хочу в такие моменты или сквозь землю провалиться, или на стенку залезть, так меня все достало.
